[NWN2]

Просто так. У меня обострился один из синдромов графомана. В виду вынужденной творческой бездеятельности сработал рефлекс: выкладывать хоть что-то
АУ момента, когда Бишоп предлагает ГГ сбежать из Крепости перед финалом. ГГ соглашается.

Я иду, куда хочу...

- Я говорю тебе еще раз: давай сбежим! Я выведу нас отсюда. Только ты и я. Никто и не узнает.
Олимпия нерешительно поглядела, вцепившись в рукав моей рубахи и даже не замечая этого своего жеста. Давай, девочка. Соглашайся. Сейчас.
- Я…
Кажется, ее «мораль» и планы все же перевешивали ее же зов тела. Ну, нет. Ты хочешь меня, я нужен тебе, и ты сделаешь все что угодно, лишь бы привязать меня к себе. Все что угодно, лишь бы цепко схватить меня за член и не отпускать никогда в жизни. Поэтому:
- Не думай о них! – И встряхнуть за плечи так, чтобы зубы стукнули. – Они ничего для тебя не сделали. Они ничто и никто. Я спасал тебя столько раз. И теперь хочу спасти. Пошли со мной. Ты не пожалеешь.
Искра духа противоречия мелькнула в глазах и появившейся кривой усмешке:
- На год или два, да? И ценой за это будут все эти жизни? Я не могу…
- Можешь. А если не сможешь – то ты не меньшая идиотка, чем каждый из них, и не стоишь моих усилий. Я-то думал, что ты не так уж плоха.
Давай. Глотай наживку. Жри сука, не подавись.
- Бишоп… Я… Я не уверена, что буду счастлива. Я просто хочу быть счастливой.
О, как. Слыхали?
- Ты точно не будешь счастливой в могиле. А со мной… Я покажу тебе, что такое свобода, Олли. Ты даже не можешь вообразить себе большего счастья. Поверь мне – тебе просто не хватит воображения.
Смотрит на двери так, будто боится, что сейчас кто-то войдет. Наконец:
- Да. Сейчас же. Уведи меня.
- Собери вещи, и встретимся…
Вцепилась в меня, как в последний якорь надежды, право слово.
- Нет. Не надо вещей. Сейчас. Сейчас же, слышишь!
И подняла лицо, приблизившись ко мне. Хочет поцелуев и нежных слов. Прикоснуться к теплым, суховатым, но полным губам не такое уж сложное испытание. Как и облапить сильное, упругое тело. Ну как, девочка? Достаточно убедительно для страстного влюбленного? А теперь пошли, раз уж ты так торопишься.

Все, привал. Даже я устал порядком. Но надо было отойти подальше. А теперь можно и делом заняться. Олимпия стояла чуть позади, оперевшись о дерево и разглядывая меня… оценивающе. Интересно, это предвкушение страстной ночи с рейнджером, которого так долго не могла обуздать, или же попытка понять, во что она вляпалась на сей раз. Но уж точно ее удивил мой тон:
- Тебе стоило прихватить хотя бы оружие.
- Как только мы доберемся до безопасного селения или города…
- Ты меня не поняла.
Последняя фраза, произнесенная почти по слогам, наконец, заставила ее задуматься. Девка прищурилась, оценивающим взглядом пробежавшись по моему лицу. Пытаясь понять, что у меня на уме. Ну, разумеется. Всесильный и могучий рыцарь. Не спорю – Олимпия была в два раза здоровее любой обычной бабы. Но оставалась при этой бабой. Она даже не успела сообразить, что произошло, когда получила от меня по зубам. А вот когда у нее перестали виться звезды перед глазами, повела себя вполне предсказуемо: как более слабый. Начала отползать, прижимая ладонь к разбитым губам. Взвизгнула, когда я ее пнул хорошенько. Честно? Это было почти забавно. А когда я снова замахнулся, закрылась от меня ладонью, как типичная девка, и запричитала:
- Нет! Не сейчас!
Ого! Х-ха! А когда?
- Не сейчас, Олли? Не расстраивай меня, ведь я так долго ждал.
- Позже. Не сейчас. Сначала то, ради чего я ушла с тобой. Хотя бы один раз.
И поглядела снизу вверх этаким просящим взглядом, дернув ворот рубахи и обнажая ключицы. Вот только слабой расчетливой искорки на дне глаз укрыть не смогла. Бездна и все черти! Неужели она, правда, думает, что обещание секса должно заставить меня сойти с ума? Почему вообще многие женщины уверены в том, что стоит показать сиськи или повертеть задницей, и мужик побежит за ней, вывалив язык? Нет, согласен: большинство так и поступит, но какой дурой надо быть, чтобы приравнять меня к ним? Или она меня каким-то маньяком считает? Из тех, что убивает и насилует ради удовольствия?
Я присел перед судорожно раздевающейся девицей на корточки, и остановил ее, схватив за руки. Видимо, действительно придется объяснить:
- Это не из-за Дункана. Не из-за моего должка ему. И не из-за Гариуса, которому я, кстати, помог. Его солдаты сейчас уже проникли в крепость. Уж я об этом позаботился. – Она вздрогнула и отвернулась. Поэтому я поймал ее подбородок пальцами и заставил посмотреть на себя. – Это из-за тебя. Из-за твоих приказов, из-за вечных попыток доказать, что ты лучше всех. Но более всего из-за того, что ты не дала мне уйти. Ты предпочла насмехаться, издеваться, ни в грош не ставить мои слова, но не отпускать. И при этом оказалась такой дурой, что поверила, будто я остаюсь из-за того, что сохну по тебе. Что готов пользоваться тобой после Касавира и придурка Бивила. Это из-за того, сладкая моя, что ты играла с огнем. Ты понимаешь?
По моим пальцам пробежалась влажная дорожка ее слез. Не хочет умирать. Готова на унижение, лишь бы не умирать. Что ж – похвально, чего не сделаешь ради выживания. Но для нее – слишком поздно. И оружие я марать не буду. Слишком много чести для «рыцаря».
Забить девку насмерть было несложно. Хоть она и была чуть крепче, чем я предполагал. Это избиение не доставило мне удовольствия. Я не психопат, как многим кажется. И убийства не приносят мне огромной радости, или удовлетворения, близкого к сексуальному. Нет, мне просто нравится то, что я достаточно силен, чтобы устранить любые проблемы, возникающие у меня на пути. И у меня есть принципы. Такие суки, как Олимпия Фарлонг должны умирать шлюшьей, сучьей смертью. Я просто подарил ей то, что она заслужила. Не стоит считать меня… вообще лучше не трогать меня, и не думать обо мне лишний раз. Здоровее будете, друзья мои. Будь на месте Олимпии какая-нибудь блаженная типа Касавира, я просто со смехом предал бы ее, открыв ворота Гариусу. Будь на месте Олимпии кто-то, кто готов биться не за других, а за себя самого до последнего, я бы… просто ушел. Мне помирать с другими не улыбается. Но и мешать хищнику защищаться, я тоже не стал бы. Но вот Олли… красивая, злобная, хитрая притворщица. Наглая потаскуха, уверенная в том, что я из тех, кто не может разглядеть гадюку за красивыми формами и невинными глазами. Уверенная в том, что может… управлять мной. Вот и получила то, что заслужила. Ни один мужчина, ни одна женщина, не смеют мне приказывать. Я убиваю, кого захочу. И в этот раз я захотел забить насмерть блядь, которая основательно подпортила нескольких неплохих мужиков. Это бы ничего. Но за меня браться не стоило. Нет.
Ну а теперь на очереди ее дядюшка. Ему-то я должок так и не вернул.