Пост для заявки №39

[Касавир]

39. Четыре исполнения! ГГ-бард. Вечер в "Вуали". Мысли о возможной судьбе спутников после обвала. Песнь надежды.

запись создана: 21.03.2011 в 21:16

@темы: фанфик-фест

Comments

[Касавир]

Герой меня в данном случае слегка удивил. Вместо бардессы, о которой я сначала размышлял - вышел напившийся с тоски ГГ-парень и ночное сочинятельство.

Песнь надежды

Песнь надежды

...Наливай да пей
Да за крушенье идей,
За ловушки Судьбы
И за возможность забыть,
За безумную цель,
За ночную метель...

Поздняя осень в Мулсантире - безрадостное время. В ней уже чувствуется дыхание зимы. Холодное, неотвратимое, означающее прекращение жизни. На воде застынет лед, землю покроет снег. Каждый день уже овевает Рашемен пронизывающим ветром. Останутся шуршащие камыши и молчаливо уснувшие ели.
Людям сейчас не до "Вуали" и "Баркаса". Даже не до торговли. Они готовятся к тому, чтобы пережить еще одну зиму. Долгую и суровую, в которую очередной раз умрет все живое, чтобы затем возродиться вновь.

...как же они были непохожи на нынешних. Те двенадцать, пусть и один неживой. Тринадцать вместе с ним. Несчастливое число по поверьям...

Далиран сделал глоток из наполовину полного мутной настойкой стакана. Алкоголь обжег рот и горло. Бутылка стояла здесь же, на столе с масками.
Смерть не смотрит, кого забирать. Проводит черно-стальным серпом - и все. Было и нет. Как и счастье. Как и удача. Чем выше взлет, тем ниже падение, а падение будет всегда. Неотвратимое.
Чертова осень. Барды - дурные души, ветер в голове и на языке что попало...
Он бросил взгляд на самогон Магды.
Ха. Во всех смыслах.
Говоря по правде, он сейчас сидел в комнате Лиенны и планомерно напивался. Сафия и Ганн уже легли спать. Окку улегся в зале у сцены - снег, холод и ветер загнали даже бога-медведя внутрь.
"Какого ж черта ты пялишься, а..."
Одна из масок, с золотистыми стекляшками на лбу, смотрела на него темными пустыми глазами. Он отвернул ее от себя.
Говоря по правде, ему было наплевать на то, что он сейчас должен спать или вовсе ни о чем не думать. Ну подумаешь, ну перенесся в другое место - приключения же, да? Приключения, а для барда - новая история.
Новая... история...
Слова шуршали, как осенние листья и утекали сквозь пальцы, как песок. Мало, мало, мало. Слова.
Черт бы ее побрал, историю! Черт бы побрал весь этот Мулсантир, этот голод, эту историю, и его проклятую привязчивость к друзьям.
Он же бард, он должен быть весельчаком и балагуром. Душа компании Дали, который никогда не унывает и всегда вылезает из самых грязных ситуаций чистеньким. Ему не о чем переживать и нечего напиваться - ну, подумаешь, пара тех, кого знал, погибло... через это же все проходят, ага?
Смех вырвался из горла карканьем.
Еще глоток. Горло снова обожгло.
Дальше было нельзя. Он не хотел пить до беспамятства. Он хотел заглушить боль. Некстати. Некстати. Неизвестность еще хуже, чем определенность. Горгульи дали ему надежду, но она покрылась пылью и пеплом, и выцветала, словно картина под солнцем, и ощущение, что все пошло прахом, перемешивалось с ней, очерняя до конца. Скоро умрет и последний луч.
Ему надо было излить боль. Именно - излить. Хоть куда-нибудь. Перекрыть эту проклятую пустоту в душе, похожую на смерзшийся в груди черный ком, пускающий внутрь щупальца равнодушия. Смерть. Зима. Холодно. Хорошо, что от алкоголя жжет.
Лютня сиротливо лежала на столе, окруженная пестрыми масками. И его тетрадь. Купленная еще в Невервинтере. Давным-давно... ее привез ему когда-то Гален. Теплая. Живая. Странно, что именно она, носимая в куртке, пережила и Мердэлейн, и Короля Теней, и курган Окку.
Далиран протянул руку к мягкой коричневой обложке. Кожа. Усмехнулся, приоткрыл.
Песенник.
Ччерт...
В горле встал комок, в памяти - отчетливые картины. Как он писал это.

Лето. Солнце, солнечные лучи падают сквозь окно, на котором облупилась краска и чуть-чуть пошла трещинкой рама, пахнет домом, и яблочным пирогом Ретты, и бумагой, и чернилами, и перо скрипит по пергаменту. А он чихает от солнца и жмурится, когда светило, смещаясь по небосводу, согревает лицо...

Комната в "Утонувшей Фляге". Он пишет и пишет - завтра книгу нужно вернуть в Архивы, а времени далеко за полночь, а с улицы тянет морем, летом, сладким, как мед, горькой ноткой предстоящей осени - яркой и свежей, как роса поутру и дымные листья, как желуди и хвоя, когда душе хочется раскрыться и лететь.

Невервинтер, Невервинтер... его город. Теплый и добрый, его дом.
И друзья. Такие разные, но... каждый на своем месте. Келгар - весельчак и пьяница, надежный друг и опора. Озорная и легкая на общение Нишка. Молчаливая и тихая, но сейчас кажущаяся такой родной Элани. Взбалмошная, острая на язык Кара, с которой все казалось простым - и язвительный Сэнд. Чем-то похожий на него самого Гробнар, с которым они вечно состязались в искусстве песни. С виду холодный, а на деле самый добрый из них всех Касавир. Сильная, как клинок, Зджаэв. Шандра... Тимора, как же он тосковал, когда она погибла. Потому что не должна она была умирать - вот так вот, даже без могилы, под камнями, не узнав ничего.
Он жалел даже о Бишопе и Аммоне Джерро. Они были далекими ему, но и их можно было понять и принять. В конце концов, разбираться в людских душах - его обязанность.

А теперь все они - такие же, как Шандра. Скорее всего, погребены под камнями, без могил и имен, и так будет всегда.
И виноват во всем этом... да, он. На его совести все это.
За огненными бликами свечей ему казалось, что они стоят и смотрят на него. Одинаково понимающими, холодными, спокойными глазами, как могут смотреть лишь мертвые...

...это дым. Протяни руку - и не будет ничего. Просто свеча погасла.
...свеча. Как жизни. Сожми фитиль пальцами, и не смотри, что обжигает, не смотри, как плавит кожу. У тебя заживет, а их жизни сгорели точно так же, раздавленные камнями Мердэлейн...
...командир не должен так переживать?...

Нет... может, за других. Может, не такие, как он.
Он почувствовал, что еще чуть-чуть - и начнет плакать. С тоски, от которой хочется лезть на стену, и наплевать, что над этим можно только смеяться. Солдаты и парни же не плачут, да...
К демонам. Он менестрель, ему можно. К тому же пьян.

Далиран открыл тетрадь. Его живая память шуршала в ладонях, но он был аккуратен, словно эти листки могли сейчас рассыпаться в пыль, и эта тоненькая нить, напоминавшая ему о тех, кого не было, о доме - прекратит свое существование.
Руки дрожали.
Намоченное в чернилах перо застыло перед чистым листом. Он сглотнул, быстро пробежав взглядом по бумаге. А потом принялся быстро, с остервенением, писать. Выводил строку за строкой, перечеркивал, снова выводил. Задумывался. Поправлял. Писал и писал, и рука оказалась неожиданно твердой.
Через несколько минут все было окончено. Он еще раз пробежал взглядом по бумаге. А потом взял в руки лютню. Слегка коснулся струн.

Он пел до утра. Тихо перебирал струны, изливал бесстрастным маскам и деревянным стенам, и порталу в углу - свою боль. Спешно записывал аккорды в тетрадь, не замечая опьянения, усталости и сонливости - до тех пор, пока ночь не отогнал розовый морозный рассвет.
Песнь надежды. Все, из-за чего он пил в эту ночь.
Он очень, очень хотел, чтобы они жили. Нельзя после этой проклятой земли, после этого голода - возвращаться на могилы, нельзя, нельзя. Нельзя, чтобы они закончили - вот так, под камнями того храма...
Не заслужили. Пусть поживут. За него, если не получится уничтожить голод, за Шандру, за всех погибших. За всех...
Он оставит им песню. Продиктованные самой душой строчки, подобранные на вдохновении аккорды - и может, когда-то сыграет. Сам.

...Я не пишу письма - не дойдет письмо,
Горе на привкус сладкое, как шираз.
Я не прошу ни о чем, чего ты не смог.
Господи, будь человеком. Как в прошлый раз.


P.S. Использована песня Тэм Гринхилл "Нагадала нам судьба" и стихотворение Али Кудряшевой.

мр) душевно)
я не рискнула - думала именно о стихах, о увы - я не стихоплет(

[Касавир]

Хагрин
Спасибо)
А про стихи я тоже думал - но тоже их не пишу, а слова какой-то песни не встали там в текст. Решил так и оставить - процесс творчества.

[Гость]

Песнь надежды

По вечерам улицы Мулсантира погружаются в липкие, как паутина, сумерки. Редкие прохожие стараются идти быстрее и не смотреть по сторонам, словно боятся увидеть что-то, не предназначенное для их глаз. И всю долгую ночь только стук дождя по крышам нарушает тишину, стоящую в городе.
По вечерам жители зажигают свет поярче и плотно занавешивают окна, чтобы не впустить темноту за порог, ведь иначе она так и останется – притаится по углам, и в один из вечеров расползется по дому…
А в театре «Вуаль» сегодня тихо и темно. И кто-то не закрыл дверь – теперь по пустым коридорам гуляет холодный ветер, подметая пыль.
Только в одной из комнат шумно – актеры, смеясь и болтая, уютно расположились у камина. В углу – молодая волшебница в алых одеждах, держащая книгу на коленях. Видимо, она пытается сосредоточиться на чтении, но ей мешают громкие голоса. Она то и дело, недовольно морщится, поглядывая на остальных, но ничего не говорит.
Ведьмак со странным голубоватым оттенком кожи с любопытством прислушивается к разговору, изредка вставляет короткие фразы и смеется вместе со всеми.
Кажется, я вижу все это издалека.
Словно сама сижу в зрительном зале и смотрю не слишком увлекательный спектакль.
Наверное, я осталась умирать под развалинами старого храма в Долине Мерделейн, вместе со всеми.
Я сжимаю кулак, так, что ногти впиваются в ладонь. Нет.
С чего я взяла, в конце концов, что они мертвы?
Разве не Нишка славилась тем, что находила выход из, казалось бы, безнадежных ситуаций? Наверняка, она выскользнула и здесь.
А Келгар – ведь он так хотел стать монахом. Он просто обязан вернуться целым и невредимым, чтобы осуществить эту свою мечту.
Насколько я знаю Сэнда, он будет жить вечно. И занудствовать, и жаловаться на тяжелую жизнь торговца, позвякивая золотом в кармане, и спорить с Дунканом, и хмыкать в ответ…
Ах, если бы это было так.
И Касавир... Когда мы снова встретимся – а это непременно произойдет, правда? - все будет, как прежде. Нет, еще лучше. Только бы увидеть его.
Может, хотя бы этот мерзавец Бишоп выжил? Даже его я увидела бы с радостью, где-нибудь в лесу, идущего по ковру из опавшей хвои и трав, с луком за спиной и огромным рыжим псом рядом.
Я думаю о них, как о живых. Так просто представить себе, что никто из них не погиб во время того обвала, и так тяжело не знать, что произошло. Мысли терзают сильнее, чем Голод, воспоминания – холоднее, чем рашеменские ночи, и сейчас мне страшно.
Все они – живые ли, мертвые ли – здесь. Они протягивают руки и говорят мне… Что-то.
Не могу разобрать слов.
Может, еще есть какая-то надежда?
Я увижу их, верно?
Откашливаюсь и поднимаюсь из расшатанного кресла.
- Я буду играть. И петь, - произношу я.
Все разом замолкают и оборачиваются. Кто-то равнодушно, кто-то – заинтересованно.
- Песнь… надежды, - хрипло говорю я и беру первый аккорд.
С пронзительным звоном рвется струна.
И тишина, наступившая вслед за этим, кажется оглушительной.

[Эрна Хэл]

браво! не заказчик, но... автор, откройтесь!)

[Касавир]

Гость
Отличное исполнение.
Болезненная надежда такая чувствуется. Когда до одури хочется верить в лучшее, но получается с трудом.
Не заказчик, понятное дело, но мне тоже интересно, кто автор.

[Гость]

Увы, текст не совсем соответствует заявке, но... уж что написалось.
________________________________________________________________

В "Вуали" сегодня шумно. Людно. Спектакль? Нет. Праздник. Ты не знаешь, какой именно, да и знать, честно говоря, не хочешь. Равно, как и праздновать. А приходится.
- Радуйся! - смеется Ганн над плечом твоим. - Ты ведь больше не проклята!
- Радуйся, - мягко улыбается Сафия, в танце мимо скользя. - Невозможное тебе удалось!
Радуйся, - доносится из непредставимой дали мягкий баритон, и вторит ему - рядом совсем - хриплый резкий смех: - Радуйся! Радуйся, радуйся, радуйся... - безумный хоровод перед глазами твоими: плящущее по плечам пламя волос, плящущие искры в эльфийских глазах, плящущее над догоравшими осадными башнями адское пламя - "Радуйся!"
Радуйся, рыцарь-капитан. Радуйся, будь ты проклята! Не важно, что больше всего хочется тебе завизжать, завыть, как попавший в капкан зверь - отгрызть пронзенную стальными зубьями лапу, ускакать прочь - на трех, истечь кровью под корягой - легче было бы... Ах да, ведь и сейчас ты кровью истекаешь, кровью памяти своей...
Радуешься ты. Лихорадочно. Страшно. Смертно - радуешься.
Рассохшийся пол не поет под твоими ногами - захлебывается криком, лютня в твоих руках не плачет - воет зимней стаей; бешеной, лютой -Дикой охотой- плещет твоя радость.
Они смотрят. Они! все! смотрят! глаз не отводят от тебя!
Склоняет голову к плечу паладин - а может, сломанная шея отказывается груз этот держать?
Рейнджер - в самом дальнем и темном углу развалился вальяжно, скалит крепкие белые зубы, так и не видно, что не подняться ему больше на раздробленные ноги, не взять лук, ни бокала осушить - ни одной целой кости в этом теле не найдешь.
Рыжая колдунья стрелой поигрывает, твоей стрелой, что в горло ее вонзилась, гортань перебив - есть ли за тобой большая вина?
Эльф с чернокнижком рядышком сидят, головы сдвинули - словно беседуют о чем - покуда живы были, не нашлось времени, теперь наверстывают.

Ты - радуешься. Пляшет по плечам вьюга волос твоих, пляшут икры в глазах - и не видишь, как люди прочь подались, к стенам, в двери - прочь!
Кружишь ты в Пляске Отчаяния. На шаг ближе к безумию, на шаг дальше...

А гном с лютней - ах, похож, как похож, возможно ли?! - по струнам ударил. Оборвал музыку. Упала ты на колени. Хрипишь, задыхаешься - то радость твоя отчаянная горлом идет.

Снова ударили по струнам пальцы не по-гномьи тонкие - знакомые! - нет, не ударили, погладили, ровно кошку и...
...раскатилось по залу, в углах вздохнуло, эхом отдалось:
- ...И над тёмными водами мрака
Взойдёт голубая звезда
Для того, кто умел ждать...

Застыла ты - окаменела. Зашевелился рейнджер в свою углу, с пола встал. Поднял паладин голову, к песне прислушиваясь. Волшебники шептаться прекратили. Колдунья платок сдвинутый на шее поправила, рану закрывая. Улыбнулись тебе ясно - одной на всех улыбкой. Встретимся, сказали. Не спеши только. Подождем мы - и исчезли, словно не были.
Вздохнула ты свободно, на ноги поднялась, к барду подошла. Сверху вниз взглянула.
- Что за песню ты пел? - спросила. Улыбнулся гном. Погладил струны пальцами.
- Жизнь я тебе пел, капитан. Жизнь - и надежду, что отчаянья превыше.

Гость в 23:28, это замечательно. Читается и в самом деле как песня. Браво.
Хэлгеайни, Касавир, спасибо. Автор второго исполнения - я.

[Касавир]

Grace Hawke
Ого) Слушай, это очень неожиданно, но здорово)
Вот чувствовал же, что в стиле чего-то знакомое такое есть...

[Эрна Хэл]

Grace Hawke, браво! от души! давайте дружить

[Касавир]

Гость

Увы, текст не совсем соответствует заявке, но... уж что написалось.

Мне кажется, очень трудно выполнить одинаковую заявку несколько раз, не допустив интерпретации идеи. У нас здесь творческий фест, в конце концов, а не "шаг влево/шаг вправо - расстрел". Когда я поднимал идею феста, то моей целью было именно подтолкнуть людей на творчество, вдохновение и идеи.
Что до исполнения - меня очень сильно зацепило. По ощущениям - надрывной болью оно окатывает примерно как ледяным душем. Жутко. Так написать и отдаться таким чувствам, чтобы воплотить их - редко кому удается.

Заказчик наконец пришел и смущенно откашливается, т.к. заявка была исполнена целых три раза, а он доплелся прочитать всё только сейчас =_=
Касавир
Кажется, я тебе уже говорила
Цепляет за душу. Оно тепло, но в том же время как ножом по сердцу.
Так вот, моё мнение не изменилось) но перечитать еще раз было чертовски... в общем, было нужно снова пережить это.
Grace Hawke, я шокирован исполнением во-первых, а автором - во-вторых
Атмосферно вышло. Очень. В этом вся "Маска" как она есть - темные краски Мулсантира, "Вуаль", измученная, загнанная страхом ГГ и надежды, кругом надежды. Возможно, не пустые.

- Песнь… надежды, - хрипло говорю я и беру первый аккорд.
С пронзительным звоном рвется струна.
И тишина, наступившая вслед за этим, кажется оглушительной.

Не помню, говорила ли я тебе это раньше и даже не смогу назвать, что это была за зарисовка в твоем старом дневнике, но ты умеешь добить последними предложениями. Вот просто раз - и взять за горло. (Это комплимент как он есть)
Гость
Спасибо. Прежде всего - за Флер. Именно эта песня у меня больше всего ассоциируется с MotB. За исключением разве что еще некоторых - у них же.
Очень сильно. Все хорошо - вроде бы. Спутники Маски подбадривают, за плечами ГГ - пройденное испытание, но ей от этого только хуже. Почти безумно, яростно - как радость, смешанная с агонией.
А в конце резко становится спокойно и тихо. Мирно - потому что надежда жива.

Обязуюсь пасть пред всеми исполнителями ниц.*падает*

И P.S. У меня стойкое убеждение, что я знаю 3-го автора стиль не спутаешь.

[Эрна Хэл]

Cardis, Касавир, Grace Hawke - спасибо Третий автор - я)))

Хэлгеайни
Бинго
Как раз таки про вас и думала ^^

[Эрна Хэл]

Cardis, ааа, приятно, да))))) таки меня уже угадывают)))) Только на "Ты", ладно, а то "вы" у меня почесуху вызывает)))))

Хэлгеайни
О, понимаю XD тем лучше) давай на "ты"
И - стиль действительно запоминающийся)

[~Азалия~]

Люди, какие вы все невозможно прекрасные! Слов нет

[Гость]

Храня воспоминания

Храня воспоминания

Я – бард.
Призвание мое – читать души людские, словно открытую книгу и находить верные слова и аккорды для каждого. Поддержать в горе, вдохнуть силу и смелость перед боем, развеселить захандрившего друга. Вернуть надежду тому, кто давно забыл, что это такое…
Но сейчас из под пальцев летит лишь тоскливая и протяжная, как сама рашеменская зима, мелодия. Одна лишь мелодия, потому что первый раз в жизни я не могу найти тех самых, нужных и верных слов.
Я пела на поле битвы, среди свиста клинков и вспышек заклинаний. Я пела перед воротами Города Правосудия. Пела в Мерделейне. Пела, срывая голос, сбивая в кровь пальцы и выворачивая наизнанку душу, чтобы те, кто шел со мной могли сражаться. Но сейчас, в «Вуали», со стен которой смотрят на меня раскрашенные, почти-живые маски, меня внезапно одолела немота.
Наверное, я никчемный бард. Я не умею петь по заказу, не умею веселить почтенную публику потешными историями и похабными песенками.
И отчего-то именно сейчас, когда за окнами ветер гонит промерзшие бурые листья, да сыплется с неба мелкая колючая снежная крупа, мысли мои возвращаются в Невервинтер, к событиям той, такой длинной и в тоже время такой короткой войны с Королем Теней.
Я усмехаюсь и беру очередной резкий аккорд. Нет, плохой из меня бард. Прямо скажем никудышный. Почему, спросите вы? И я отвечу – потому что мне не хочется написать балладу об этой войне. Длинную, куплетов этак на тридцать, балладу о том, как отважные герои сражались и победили великое зло. Быть может, потому что я знаю, что героев там не было. Ни благородных, ни доблестных. Никаких. Были люди, по злой прихоти судьбы оказавшиеся связанными в тугой, перепутанный узел из нервов, ошибок и боли…
Да что толку постоянно ворошить прошлое? Все случилась так и не иначе. И потому может быть… Может быть, все же спеть? Выплеснуть боль и радость в песне, а потом отпустить и мелодию, и память мою о них в холодное серое небо поздней осени.
Пусть живут те, кому милосердная судьба успела перевернуть песочные часы и пусть покоятся с миром те, кто навсегда сошел с тропы в пустошь.
Отпустите меня, как я отпускаю вас, друзья мои и соперники.
Пальцы перебирают струны, и мелодия сменяется чеканным, злым и звонким, перебором.
- Ночь же на дворе! – Магда всплескивает руками и умолкает от нескольких тихих слов ведьмака.
- Пусть поет, - Ганн садится, подпирает рукой щеку и молчит.
И я пою. Так же как пела в битвах. Но не для кого-то еще – для себя. Первый раз я пою лишь для себя одной.
Отпеваю. Оплакиваю. Расстаюсь навсегда с прошлым, потому что иначе у меня самой не будет будущего.
Из потаенных уголков памяти я вытаскиваю самые светлые и чистые воспоминания. Смешную привычку Кары чуть морщить нос, улыбаясь… Запах книг, сушеных трав и алхимических реагентов в лавке Сэнда… Пирушку, которую закатила плутовка, получив вожделенную монетку… «Мы справимся», уверенно сказанное паладином при осаде крепости… То, как следопыт треплет густую шерсть волка, а Карнвир послушно как щенок подставляет ласке мохнатое пузо…
Оказывается, не так уж и мало было светлого в той жизни. И вот эти воспоминания я оставлю с собой. Потому что люди живы, пока о них помнят.
Песня обрывается на тонкой звенящей ноте, и я чувствую, что по щекам текут слезы. На сей раз не от боли – от счастья.

Гость
Плачу.
Спасибо.


Как кинжалом.

[Касавир]

Я догадываюсь, кто автор)
Но - это действительно хорошо вышло. Сильно и болезненно. Мне очень нравится)

[Эрна Хэл]

Автор великолепен.
Не знаю, как сказать лучше)))

мр) спалииили))) "Храня воспоминания" - это я писала)

[Laura Farlong]

Хагрин
Зарисовка вышла очень сильная, я плакала, когда читала. Вещь по-настоящему пронзительная. Прошлое жрёт, порой жрёт слишком сильно. И нужно вовремя с ним расставаться. Рубить необрубленные концы.

Milady N.
ты права) прошлое нужно отпускать, иначе оно уничтожит тебя((

[Эрна Хэл]

Хагрин - та самая музыкальная ассоциация, которую я обещала)

Келайна
спасибо)) оно очень в тему)))

[Эрна Хэл]

[Nord-Fir]

Все - такие клевые...) Третье - очень странно...))
Знаете, у меня с погибшими в битве с королем теней ассоциируется эта песня...