Open you mind. Follow your dream.
Драббловый флешмоб "Часть 1"
Часть 2:
Х
Хриплый смех
В комнате холодно и тихо, Носительница слышит свое дыхание, чувствует, как вздымается-опадает грудь.
Вдох-выдох. Она жива. Она жива, а Шандра мертва.
В комнату падает лунный свет.
"Шандры больше нет". Как удар под дых. Больше нет внучки Джерро, словно никогда и не было. Не было наивной улыбки и загорелого, веснушчатого лица.
Не было громкого, хриплого смеха и мозолистых рук. Не было неловких выпадов оружием и густого румянца на щеках.
На улице ночная мгла, и Носительница уже не ждет появления солнца.
Ей хочется остаться в холоде и темноте.
Вокруг Носительницы слишком много тьмы, но теперь у нее нет силы разогнать ее.
Пусть поглощает все целиком. Легче погасить свет. Легче опустить руки.
Носительница слышит свое дыхание. Шандра мертва, и не вернуть жизнь в холодное тело. Но ей самой - нужно жить и продолжать бороться.
Вся жизнь - борьба. Жить - значит бороться до конца.
Холодный осенний ветер
Холодные плиты под бледными пальцами, могильные камни, покрытые побегами жимолости.
Женщина сидит в траве у могил. Лунный свет падает на надгробия, на выбитые имена под мягкими розеточками лишайника.
Женщина проводит пальцами по буквам, срывая мох.
Кара, Сэнд, Гробнар.
Неизвестно, почему их решили похоронить здесь, в Невервинтере, под вечно стонущими ивами - словно в память о минувшей войне.
Героиня Невервинтера проводит рукой по земле, запускает в нее пальцы, тихо и бессвязно шепчет - про то, что скучала, про то, что ей так жаль...
Вздыхают ей в ответ шелестящие ивы, стелется под ветром густая могильная трава, пахнущая горько и остро.
В этом шелесте Героине Невервинтера слышится язвительный смех Кары, ленивый голос Сэнда, переливы струн Гробнара - они все здесь, прячутся в ночных тенях, невидимые под косыми лунными лучами.
Женщина закрывает глаза - она чувствует звенящее присутствие мертвых за спиной, чувствует полупрозрачные ладони на своих плечах, чувствует прохладное дыхание в волосах.
Они всегда были рядом - в жизни и в посмертии.
У сердца и за плечами, в памяти и в холодном осеннем ветре.
Ч
Черный Гариус
Сияющий круг на каменных плитах, стылый воздух, пахнущий умерщвленной плотью и гнилью. Мантия висит на выпирающих костях, и в глазницах - давно уже не глаза, а синее пламя.
На кончиках сгнивших пальцев - темное сияние - Черный Гариус впадает в транс, прислушивается к голосу из Портала - к эху далекой битвы, к холодному смеху Короля Теней, к звону распадающегося на куски клинка Гит.
Тьма покалывает пальцы - то, что от них осталось, ведь на костях Гариуса больше нет плоти, есть только синий огонь и ссохшиеся нити мышц и сухожилий. Кажется, что Гариус растворяется, медленно поглощается непроглядной Тьмой, которая затягивает Топи Мертвецов тяжелым духом смерти.
Пропускать Силу сквозь ладони, поднимать из безымянных могил давно усопших - Гариус готовит армию к прибытию Короля Теней, черпает безграничную силу своего господина - но при этом теряет себя.
От прежнего Хозяина Пятой Башни и так осталось слишком мало.
Скоро не останется ничего, кроме горящих синих глазниц и глубокого провала безгубого рта.
Четыре. Три. Два. Один.
Четыре.
Растаяли снежные сугробы под натиском весеннего солнца, одуряюще пахнет влажной землей и ландышами ветер.
На перекрестке у Мулсантира прощается Пожирательница с Каэлин - дрожит в воздухе тихая грусть.
Смотрит прямо и немного печально белокрылая жрица, касается прохладной ладонью тонкой руки Проклятой, слегка сжимает длинные пальцы. Они ничего не говорят и не обещают друг другу - к чему слова, когда есть прикосновения?
Каэлин уходит, не оборачиваясь, на белых перьях пляшут солнечные блики, и только по напряженной спине и плечам видно, как нелегко далось Голубке это прощание.
В добрый путь, Каэлин. Мы не увидимся больше.
Три.
Портал мягко светится в черно-белой комнате без полутонов, и красное одеяние Сафии кажется здесь лишенным красок.
Сафия прижимает Пожирательницу к себе, неловко обнимает и касается пальцами волос - тяжело прощаться и оставлять за спиной прошлое, но у каждой из них теперь - своя дорога, и кто знает, куда она заведет.
Сафию ждет Академия, которую нужно восстановить, ждут ученики и преподаватели, ждет знойный Тэй и горячий пустынный ветер.
Пожирательницу ждет долгая дорога домой сквозь растаявшие степи и пыльные тропы, сияющий Невервинтер и старые друзья.
Но жизнь еще не раз сведет их вместе - Сафия верит в это. Поэтому она не говорит "прощай".
А только - "до новых встреч.
Доброй жизни тебе, Сафия.
Два.
В "Вуали" - темная сцена и танцующая пыль, поеденный молью занавес и огарки свечей.
Ганн ухмыляется, откидывает со лба прядь светлых волос, касается плеча Проклятой мозолистой рукой.
- Побуду какое-то время здесь. Не могу уйти, не сыграв пьесу про себя самого. Может, и тебя упомяну, - хитро улыбается шаман. - А может, и нет.
Он смеется хрипло, но глаза смотрят серьезно и настороженно.
- Ты береги себя, - бросает он Пожирательнице на прощание.
Она улыбается и покидает "Вуаль" с ее тайнами и кривляющимися масками.
До свидания, Ганн. С тобой мы встретимся, если будут благосклонны боги. А быть может - и нет.
Один.
В оттаявших реках - буйная черная вода и белая пена, окутана насыпь кургана пробившейся зеленью.
Там, где все начиналось, все и заканчивается. В этих курганах проснулся Окку, потревоженный Голодом - сюда же он возвращается бок о бок с Проклятой, чтобы вновь заснуть - но уже не проснуться.
Перебирают пальцы разноцветную шерсть на шее старика-медведя, наполняются слезами глаза - но Окку не дает пролиться слезе, касается носом теплой щеки, смотрит на бледное женское лицо и дрожащие губы.
- Пусть земля будет крепка под твоими ногами, малыш, - благословляет ее Окку. - Ступай с миром.
Спокойных снов тебе, славный король-медведь. Ты заслужил покой.
Ш
Шева Белое Перо
Что прячется под белой костяной маской с прорезями для глаз?
Сморщенное лицо или Вечность?
Никто не знает. И Шева - тоже не знает.
Она не помнит своего лица - белая маска намертво приклеилась к коже, вылепила новые черты.
Извечный вопрос, на который нет ответа - на лицо одевают маску, или на маску одевают лицо?
Размытое утро кажется седым, когда рашеми выходят проводить свою Госпожу в последний путь. Сложен за городом погребальный костер, тихо молятся две молодые ведьмы, оставшиеся без своей настоятельницы.
Шеву кладут с носилок на костер, молчит толпа, пришедшая проститься с старой ведьмой.
Загорается костер, охватывает остывшее хрупкое тело и сложенные на груди руки. Играет свет на дымных кольцах, расползается на лице костяная маска.
Сгорает Шева Белое Перо - сгорает могущественная хранительница, заменившая Кате и Казимике мать.
Сгорает маска, открывая лицо - простое человеческое лицо.
Лицо не маски - но женщины.
Ничто не нарушает тишину, и кажется, что кто-то играет с ветром и туманом в прятки, слышится в ветвях деревьев тихий смех.
Туман и дым извиваются несуществующими фигурами, взметаются в воздух, словно птичьи крылья.
Снята маска, развеена по ветру - и свободна душа.
Шрамы на льдах Тирулага.
Сталкиваются льды на реке, воют тонущие животные. Падает снег, мягко ложится на разноцветную шерсть поверженного короля-медведя.
Тяжело вздыхает старик Окку, поверженный к ногам человека. Будь он живым - кровь вытекала бы из ран и застывала на снегу, но у духов нет крови.
Стих звук боя, умолкли крики умирающих телторов. Окку совсем один - один с Проклятым Голодом. И слышно только, как падает снег.
Надо подняться, ударить врага когтями, впиться клыками в глотку и растерзать - но у Окку не хватает сил. Король-медведь ранен и медленно угасает на поле битвы.
Ему не больно. Ему не страшно.
Ему хочется умереть.
Тишина и молчание успокаивают Окку, окутывает одеялом бесконечности. Бесконечность - та же пустота, что и Голод.
Битва окончена. Окку проиграл.
От его разноцветной шкуры идет пар - Голод убивает медленно, растворяет, как кислота, но это уже не имеет значения.
Окку окидывает прощальным взглядом бескрайнее небо и закрывает глаза. Скоро Голод поглотит его полностью, снег засыплет кружево крови и костей на льдинах.
Окку тает. Так же, как и его собратья, не устоявшие перед силой ужасного рока.
Но внезапно боль проходит - человек-Пожиратель отступает, подавляет свой чудовищный, звериный порыв напитаться духом поверженного короля, бросает в воду клинок.
Окку в изумлении поднимает голову и встречается взглядом с темными глазами шамана - два существа, противопоставленные друг другу самим мирозданием и богами.
Раны, нанесенные Проклятием медленно затягиваются на шкуре Окку, и сила вновь наполняет тело. Король-медведь тяжело поднимается, не отводит взгляд от человека - но ни один, ни второй не нападают друг на друга.
Тихо падает снег, укутывая белым саваном шрамы, оставленные битвой.
Здесь, на стонущих льдах Тирулага, Окку приносит человеку клятву.
Клятву служить.
Э
Эшенвуд
Гарнизон укутан снегом, словно в саван, скрипит скованное льдом Озеро Слез, и злобно свистит над землей ветер, тускло сияет в небесах луна.
У Даленки на столе - книги и свитки, к которым ведьма почти не притрагивается, неярко горящая свеча и горький травяной чай. Даленка поджимает сухие губы, невидящим взглядом смотрит в окно.
За линией Гарнизона угрожающе застыл в неподвижности Эшенвуд - угроза и злоба пропитала, кажется, самый воздух и небо над головой. Лес, всегда раньше внушавший чувство покоя и защищенности, обернулся темной стороной.
Даленка чувствует - все меняется. Прячутся телторы, больше не отвечают они на призывы рашеми, и деревья словно потеряли голоса - они больше не шепчутся по ночам скрипучими голосами.
Эшенвуд словно предчувствует беду, ощетинился, как испуганный зверь.
Даленка дрожит. Она чувствует ненависть Эшенвуда - острую, как лезвие клинка.
Даленка знает - если лес направит свою злобу на Гарнизон - не выстоять воинам рашеми, и даже она их не сумеет спасти.
И лес поглотит Гарнизон, сделает своей частью, и снегом заметет изломанные тела.
Элани
В Топях Мертвецов сгущается мрак, вырывается наружу, словно дикий зверь, сбросивший цепи.
Не светит солнце сквозь плотный, почти осязаемый туман - и ничего не сдерживает наступающую тьму.
Мрак - черная бесконечная тьма.
Элани боится мрака Топей - не отваживается заглянуть в его глубину. Во тьме меняется все, искажаются очертания, и человек, которого коснулся Мрак, никогда не будет прежним.
Человек - не будет вовсе.
Мрак рождает неизвестность и гнетущее чувство страха.
Для живых тьма - это испытание.
Элани не хочет покидать Топи Мертвецов, которые были ее домом долгие десятилетия. Но она не может иначе.
В Топях Мертвецов больше нет спокойной тишины и полутеней.
Теперь здесь правит Тьма.
Ю
Юная
Кара любит рассветы - розовые, алые, отливающие желтизной и кроваво-красным на линии горизонта. Ранние лучи золотят крыши домов и купола храмов, прохладный ветер приносит запахи моря и горькой осени.
В "Утонувшей Фляге" - шум и толкотня. Где-то на кухне разбилась тарелка, кричит на кого-то Дункан, громко спорят друг с другом Келгар и Нишка, шипит на сковородке омлет.
Не останавливаясь, Кара накидывает на шею вязаный шарф - холодают осенние ветра - и уходит на пристань, смотреть, как разгружают корабли.
Море - переливчато павлинье-голубого цвета у причала, у горизонта - темно-синее и глубокое. Падают под ноги опавшие листья, проносятся над головой грязно-белые чайки.
Невервинтер - рыжий и красный, торжественно тихий, горько пахнущий осенью и медом - Кара глубоко дышит, подставляет лицо ветру, улыбается, когда мимо нее пробегает ребятня, осыпая волосы золотой листвой.
- Госпожа Осень! - смеются они, тянут колдунью за рукава, заглядывают в зеленые глаза, дергают за рыжие пряди.
Кара улыбается, глядя в сияющие восторгом детские лица - сама еще не ребенок, и не взрослая, до безумия влюбленная в жизнь, наивная и юная. Вместе с детьми она грызет желтые яблоки, свесив ноги с причала, кидает разноцветные камешки в воду, щурится на солнце, колдует волшебные огоньки над грязными головами маленьких городских бродяжек.
День клонится к вечеру, и сияет город в янтарных лучах заката, и Каре уже нужно уходить.
- Приходи еще, - говорят ей на прощание дети, засовывают пару яблок в карманы и убегают пестрой стайкой в переулок.
Кара смотрит, как они исчезают в полумраке, и обещает себе, что завтра они снова придет сюда. Наскоро уложит волосы, повяжет шею шарфом - и убежит из таверны, вывернувшись из-под руки Дункана.
- Юная еще, - скажет ей вслед Келгар, качая головой. - Юная.
Я
Ясное небо
Увиты развалины дома дикими розами и плющем, исцелилась сожженная земля, заросли грядки сорной травой и полынью. Земля умеет лечить раны - вот и теперь на месте дома Шандры Джерро травяной пустырь под ясным голубым небом.
Сюда часто приходят люди. Сорвут диких полевых цветов по дороге, бросят на пустырь, помянут добрым словом улыбчивую крестьянку.
Все знают, что на самом деле Шандра погибла не здесь - но именно сюда они приходят раз в месяц, окинут взглядом скрытые под травой руины, помолятся Шантии и уйдут, оставив следы на траве.
Тихо вздыхают травы, прогинаясь под ветром, шепчут имя погибшей женщины, льнут к обломкам и развалинам, скрывая их от глаз.
В народе говорят, что часто является у развалин призрачная женщина, улыбается ласково, и там, где ступает ее полупрозрачная нога - вырастают васильки - такие же яркие, как ясное небо над старым пожарищем.
Я вернусь
"Когда-нибудь я вернусь в Невервинтер - вернусь домой".
Квартал Доков, сияющее море с пришвартованными кораблями, "Утонувшая Фляга".
Вот знакомая дверь, ручка со следами позолоты, цветущая в горшках герань.
Знакомый запах цветов, рыбы, пыли и моря - Невервинтер окружает Пожирательницу позабытыми мелочами, посланиями из жизни, остановившейся год назад под руинами Мерделэйн.
Невервинтер шумит и живет, огромный и суетливый, но почему-то незнакомый и почти чужой.
"Я вернусь".
Пожирательница мечтала вернуться - и вот Невервинтер вокруг нее, не затронутый изменениями. Наверное, он должен показаться родным- но Пожирательница стоит на причале и невыразимо остро чувствует себя чужеземкой, чужаком.
Невервинтер больше не дом - теперь, когда в сердце Пожирательницы сияет холодное величие Рашемена. Какая-то часть по-прежнему тянется в Город Мастеров, к улочкам и храмам, к яркому морю и причудливым мостам - но нет сладостной правоты возвращения.
Пожирательница ходит по городу часами, пытаясь вызвать в памяти воспоминания, прежнюю любовь к городу - но не чувствует ничего, кроме желания уйти. Все, что связывало ее с Невервинтером - погребено под землей, пропитано кровью и развеяно по ветру.
Невервинтер перестал быть домом. Ведь дом - это место, где душа находит покой, где воздух сладок и стол - преданный друг.
Дом - это место, где тебя кто-то ждет.
Часть 2:
Х
Хриплый смех
В комнате холодно и тихо, Носительница слышит свое дыхание, чувствует, как вздымается-опадает грудь.
Вдох-выдох. Она жива. Она жива, а Шандра мертва.
В комнату падает лунный свет.
"Шандры больше нет". Как удар под дых. Больше нет внучки Джерро, словно никогда и не было. Не было наивной улыбки и загорелого, веснушчатого лица.
Не было громкого, хриплого смеха и мозолистых рук. Не было неловких выпадов оружием и густого румянца на щеках.
На улице ночная мгла, и Носительница уже не ждет появления солнца.
Ей хочется остаться в холоде и темноте.
Вокруг Носительницы слишком много тьмы, но теперь у нее нет силы разогнать ее.
Пусть поглощает все целиком. Легче погасить свет. Легче опустить руки.
Носительница слышит свое дыхание. Шандра мертва, и не вернуть жизнь в холодное тело. Но ей самой - нужно жить и продолжать бороться.
Вся жизнь - борьба. Жить - значит бороться до конца.
Холодный осенний ветер
Холодные плиты под бледными пальцами, могильные камни, покрытые побегами жимолости.
Женщина сидит в траве у могил. Лунный свет падает на надгробия, на выбитые имена под мягкими розеточками лишайника.
Женщина проводит пальцами по буквам, срывая мох.
Кара, Сэнд, Гробнар.
Неизвестно, почему их решили похоронить здесь, в Невервинтере, под вечно стонущими ивами - словно в память о минувшей войне.
Героиня Невервинтера проводит рукой по земле, запускает в нее пальцы, тихо и бессвязно шепчет - про то, что скучала, про то, что ей так жаль...
Вздыхают ей в ответ шелестящие ивы, стелется под ветром густая могильная трава, пахнущая горько и остро.
В этом шелесте Героине Невервинтера слышится язвительный смех Кары, ленивый голос Сэнда, переливы струн Гробнара - они все здесь, прячутся в ночных тенях, невидимые под косыми лунными лучами.
Женщина закрывает глаза - она чувствует звенящее присутствие мертвых за спиной, чувствует полупрозрачные ладони на своих плечах, чувствует прохладное дыхание в волосах.
Они всегда были рядом - в жизни и в посмертии.
У сердца и за плечами, в памяти и в холодном осеннем ветре.
Ч
Черный Гариус
Сияющий круг на каменных плитах, стылый воздух, пахнущий умерщвленной плотью и гнилью. Мантия висит на выпирающих костях, и в глазницах - давно уже не глаза, а синее пламя.
На кончиках сгнивших пальцев - темное сияние - Черный Гариус впадает в транс, прислушивается к голосу из Портала - к эху далекой битвы, к холодному смеху Короля Теней, к звону распадающегося на куски клинка Гит.
Тьма покалывает пальцы - то, что от них осталось, ведь на костях Гариуса больше нет плоти, есть только синий огонь и ссохшиеся нити мышц и сухожилий. Кажется, что Гариус растворяется, медленно поглощается непроглядной Тьмой, которая затягивает Топи Мертвецов тяжелым духом смерти.
Пропускать Силу сквозь ладони, поднимать из безымянных могил давно усопших - Гариус готовит армию к прибытию Короля Теней, черпает безграничную силу своего господина - но при этом теряет себя.
От прежнего Хозяина Пятой Башни и так осталось слишком мало.
Скоро не останется ничего, кроме горящих синих глазниц и глубокого провала безгубого рта.
Четыре. Три. Два. Один.
Четыре.
Растаяли снежные сугробы под натиском весеннего солнца, одуряюще пахнет влажной землей и ландышами ветер.
На перекрестке у Мулсантира прощается Пожирательница с Каэлин - дрожит в воздухе тихая грусть.
Смотрит прямо и немного печально белокрылая жрица, касается прохладной ладонью тонкой руки Проклятой, слегка сжимает длинные пальцы. Они ничего не говорят и не обещают друг другу - к чему слова, когда есть прикосновения?
Каэлин уходит, не оборачиваясь, на белых перьях пляшут солнечные блики, и только по напряженной спине и плечам видно, как нелегко далось Голубке это прощание.
В добрый путь, Каэлин. Мы не увидимся больше.
Три.
Портал мягко светится в черно-белой комнате без полутонов, и красное одеяние Сафии кажется здесь лишенным красок.
Сафия прижимает Пожирательницу к себе, неловко обнимает и касается пальцами волос - тяжело прощаться и оставлять за спиной прошлое, но у каждой из них теперь - своя дорога, и кто знает, куда она заведет.
Сафию ждет Академия, которую нужно восстановить, ждут ученики и преподаватели, ждет знойный Тэй и горячий пустынный ветер.
Пожирательницу ждет долгая дорога домой сквозь растаявшие степи и пыльные тропы, сияющий Невервинтер и старые друзья.
Но жизнь еще не раз сведет их вместе - Сафия верит в это. Поэтому она не говорит "прощай".
А только - "до новых встреч.
Доброй жизни тебе, Сафия.
Два.
В "Вуали" - темная сцена и танцующая пыль, поеденный молью занавес и огарки свечей.
Ганн ухмыляется, откидывает со лба прядь светлых волос, касается плеча Проклятой мозолистой рукой.
- Побуду какое-то время здесь. Не могу уйти, не сыграв пьесу про себя самого. Может, и тебя упомяну, - хитро улыбается шаман. - А может, и нет.
Он смеется хрипло, но глаза смотрят серьезно и настороженно.
- Ты береги себя, - бросает он Пожирательнице на прощание.
Она улыбается и покидает "Вуаль" с ее тайнами и кривляющимися масками.
До свидания, Ганн. С тобой мы встретимся, если будут благосклонны боги. А быть может - и нет.
Один.
В оттаявших реках - буйная черная вода и белая пена, окутана насыпь кургана пробившейся зеленью.
Там, где все начиналось, все и заканчивается. В этих курганах проснулся Окку, потревоженный Голодом - сюда же он возвращается бок о бок с Проклятой, чтобы вновь заснуть - но уже не проснуться.
Перебирают пальцы разноцветную шерсть на шее старика-медведя, наполняются слезами глаза - но Окку не дает пролиться слезе, касается носом теплой щеки, смотрит на бледное женское лицо и дрожащие губы.
- Пусть земля будет крепка под твоими ногами, малыш, - благословляет ее Окку. - Ступай с миром.
Спокойных снов тебе, славный король-медведь. Ты заслужил покой.
Ш
Шева Белое Перо
Что прячется под белой костяной маской с прорезями для глаз?
Сморщенное лицо или Вечность?
Никто не знает. И Шева - тоже не знает.
Она не помнит своего лица - белая маска намертво приклеилась к коже, вылепила новые черты.
Извечный вопрос, на который нет ответа - на лицо одевают маску, или на маску одевают лицо?
Размытое утро кажется седым, когда рашеми выходят проводить свою Госпожу в последний путь. Сложен за городом погребальный костер, тихо молятся две молодые ведьмы, оставшиеся без своей настоятельницы.
Шеву кладут с носилок на костер, молчит толпа, пришедшая проститься с старой ведьмой.
Загорается костер, охватывает остывшее хрупкое тело и сложенные на груди руки. Играет свет на дымных кольцах, расползается на лице костяная маска.
Сгорает Шева Белое Перо - сгорает могущественная хранительница, заменившая Кате и Казимике мать.
Сгорает маска, открывая лицо - простое человеческое лицо.
Лицо не маски - но женщины.
Ничто не нарушает тишину, и кажется, что кто-то играет с ветром и туманом в прятки, слышится в ветвях деревьев тихий смех.
Туман и дым извиваются несуществующими фигурами, взметаются в воздух, словно птичьи крылья.
Снята маска, развеена по ветру - и свободна душа.
Шрамы на льдах Тирулага.
Сталкиваются льды на реке, воют тонущие животные. Падает снег, мягко ложится на разноцветную шерсть поверженного короля-медведя.
Тяжело вздыхает старик Окку, поверженный к ногам человека. Будь он живым - кровь вытекала бы из ран и застывала на снегу, но у духов нет крови.
Стих звук боя, умолкли крики умирающих телторов. Окку совсем один - один с Проклятым Голодом. И слышно только, как падает снег.
Надо подняться, ударить врага когтями, впиться клыками в глотку и растерзать - но у Окку не хватает сил. Король-медведь ранен и медленно угасает на поле битвы.
Ему не больно. Ему не страшно.
Ему хочется умереть.
Тишина и молчание успокаивают Окку, окутывает одеялом бесконечности. Бесконечность - та же пустота, что и Голод.
Битва окончена. Окку проиграл.
От его разноцветной шкуры идет пар - Голод убивает медленно, растворяет, как кислота, но это уже не имеет значения.
Окку окидывает прощальным взглядом бескрайнее небо и закрывает глаза. Скоро Голод поглотит его полностью, снег засыплет кружево крови и костей на льдинах.
Окку тает. Так же, как и его собратья, не устоявшие перед силой ужасного рока.
Но внезапно боль проходит - человек-Пожиратель отступает, подавляет свой чудовищный, звериный порыв напитаться духом поверженного короля, бросает в воду клинок.
Окку в изумлении поднимает голову и встречается взглядом с темными глазами шамана - два существа, противопоставленные друг другу самим мирозданием и богами.
Раны, нанесенные Проклятием медленно затягиваются на шкуре Окку, и сила вновь наполняет тело. Король-медведь тяжело поднимается, не отводит взгляд от человека - но ни один, ни второй не нападают друг на друга.
Тихо падает снег, укутывая белым саваном шрамы, оставленные битвой.
Здесь, на стонущих льдах Тирулага, Окку приносит человеку клятву.
Клятву служить.
Э
Эшенвуд
Гарнизон укутан снегом, словно в саван, скрипит скованное льдом Озеро Слез, и злобно свистит над землей ветер, тускло сияет в небесах луна.
У Даленки на столе - книги и свитки, к которым ведьма почти не притрагивается, неярко горящая свеча и горький травяной чай. Даленка поджимает сухие губы, невидящим взглядом смотрит в окно.
За линией Гарнизона угрожающе застыл в неподвижности Эшенвуд - угроза и злоба пропитала, кажется, самый воздух и небо над головой. Лес, всегда раньше внушавший чувство покоя и защищенности, обернулся темной стороной.
Даленка чувствует - все меняется. Прячутся телторы, больше не отвечают они на призывы рашеми, и деревья словно потеряли голоса - они больше не шепчутся по ночам скрипучими голосами.
Эшенвуд словно предчувствует беду, ощетинился, как испуганный зверь.
Даленка дрожит. Она чувствует ненависть Эшенвуда - острую, как лезвие клинка.
Даленка знает - если лес направит свою злобу на Гарнизон - не выстоять воинам рашеми, и даже она их не сумеет спасти.
И лес поглотит Гарнизон, сделает своей частью, и снегом заметет изломанные тела.
Элани
В Топях Мертвецов сгущается мрак, вырывается наружу, словно дикий зверь, сбросивший цепи.
Не светит солнце сквозь плотный, почти осязаемый туман - и ничего не сдерживает наступающую тьму.
Мрак - черная бесконечная тьма.
Элани боится мрака Топей - не отваживается заглянуть в его глубину. Во тьме меняется все, искажаются очертания, и человек, которого коснулся Мрак, никогда не будет прежним.
Человек - не будет вовсе.
Мрак рождает неизвестность и гнетущее чувство страха.
Для живых тьма - это испытание.
Элани не хочет покидать Топи Мертвецов, которые были ее домом долгие десятилетия. Но она не может иначе.
В Топях Мертвецов больше нет спокойной тишины и полутеней.
Теперь здесь правит Тьма.
Ю
Юная
Кара любит рассветы - розовые, алые, отливающие желтизной и кроваво-красным на линии горизонта. Ранние лучи золотят крыши домов и купола храмов, прохладный ветер приносит запахи моря и горькой осени.
В "Утонувшей Фляге" - шум и толкотня. Где-то на кухне разбилась тарелка, кричит на кого-то Дункан, громко спорят друг с другом Келгар и Нишка, шипит на сковородке омлет.
Не останавливаясь, Кара накидывает на шею вязаный шарф - холодают осенние ветра - и уходит на пристань, смотреть, как разгружают корабли.
Море - переливчато павлинье-голубого цвета у причала, у горизонта - темно-синее и глубокое. Падают под ноги опавшие листья, проносятся над головой грязно-белые чайки.
Невервинтер - рыжий и красный, торжественно тихий, горько пахнущий осенью и медом - Кара глубоко дышит, подставляет лицо ветру, улыбается, когда мимо нее пробегает ребятня, осыпая волосы золотой листвой.
- Госпожа Осень! - смеются они, тянут колдунью за рукава, заглядывают в зеленые глаза, дергают за рыжие пряди.
Кара улыбается, глядя в сияющие восторгом детские лица - сама еще не ребенок, и не взрослая, до безумия влюбленная в жизнь, наивная и юная. Вместе с детьми она грызет желтые яблоки, свесив ноги с причала, кидает разноцветные камешки в воду, щурится на солнце, колдует волшебные огоньки над грязными головами маленьких городских бродяжек.
День клонится к вечеру, и сияет город в янтарных лучах заката, и Каре уже нужно уходить.
- Приходи еще, - говорят ей на прощание дети, засовывают пару яблок в карманы и убегают пестрой стайкой в переулок.
Кара смотрит, как они исчезают в полумраке, и обещает себе, что завтра они снова придет сюда. Наскоро уложит волосы, повяжет шею шарфом - и убежит из таверны, вывернувшись из-под руки Дункана.
- Юная еще, - скажет ей вслед Келгар, качая головой. - Юная.
Я
Ясное небо
Увиты развалины дома дикими розами и плющем, исцелилась сожженная земля, заросли грядки сорной травой и полынью. Земля умеет лечить раны - вот и теперь на месте дома Шандры Джерро травяной пустырь под ясным голубым небом.
Сюда часто приходят люди. Сорвут диких полевых цветов по дороге, бросят на пустырь, помянут добрым словом улыбчивую крестьянку.
Все знают, что на самом деле Шандра погибла не здесь - но именно сюда они приходят раз в месяц, окинут взглядом скрытые под травой руины, помолятся Шантии и уйдут, оставив следы на траве.
Тихо вздыхают травы, прогинаясь под ветром, шепчут имя погибшей женщины, льнут к обломкам и развалинам, скрывая их от глаз.
В народе говорят, что часто является у развалин призрачная женщина, улыбается ласково, и там, где ступает ее полупрозрачная нога - вырастают васильки - такие же яркие, как ясное небо над старым пожарищем.
Я вернусь
"Когда-нибудь я вернусь в Невервинтер - вернусь домой".
Квартал Доков, сияющее море с пришвартованными кораблями, "Утонувшая Фляга".
Вот знакомая дверь, ручка со следами позолоты, цветущая в горшках герань.
Знакомый запах цветов, рыбы, пыли и моря - Невервинтер окружает Пожирательницу позабытыми мелочами, посланиями из жизни, остановившейся год назад под руинами Мерделэйн.
Невервинтер шумит и живет, огромный и суетливый, но почему-то незнакомый и почти чужой.
"Я вернусь".
Пожирательница мечтала вернуться - и вот Невервинтер вокруг нее, не затронутый изменениями. Наверное, он должен показаться родным- но Пожирательница стоит на причале и невыразимо остро чувствует себя чужеземкой, чужаком.
Невервинтер больше не дом - теперь, когда в сердце Пожирательницы сияет холодное величие Рашемена. Какая-то часть по-прежнему тянется в Город Мастеров, к улочкам и храмам, к яркому морю и причудливым мостам - но нет сладостной правоты возвращения.
Пожирательница ходит по городу часами, пытаясь вызвать в памяти воспоминания, прежнюю любовь к городу - но не чувствует ничего, кроме желания уйти. Все, что связывало ее с Невервинтером - погребено под землей, пропитано кровью и развеяно по ветру.
Невервинтер перестал быть домом. Ведь дом - это место, где душа находит покой, где воздух сладок и стол - преданный друг.
Дом - это место, где тебя кто-то ждет.
@темы: творчество сообщников, фанфики